Александр Маркьянов - Слепящая тьма [СИ]

На берегу я увязался за Джулиано — он здесь бы не раз и не два и в городе ориентировался неплохо. Проводник, знающий город — великое дело…

У причала уже сгрудились такси, их было великое множество — все прекрасно знали повадки моряков и не прочь были заработать твердой валюты. Все таксисты заодно были великими знатоками злачных мест города и что бы ни было нужно моряку — девочку, мальчика, вмазаться, купить ствол или еще чего — нужно было просто задать вопрос таксисту…

Отбиваясь от тянущихся к нам рук, мы пробились через стадо черно-желтых машин и сели в крайнее такси, стоящее у самой дороги — потрепанный временем и дорогами Фиат-Типо. Водитель — молодой, жизнерадостный малый с черными усами повернулся к нам. Джулиано сказал ему несколько слов на итальянском — я ничего не понял — и такси сорвалось с места…

— Он что — итальянский знает? — осведомился я.

— Здесь таксисты все языки мира знают — захохотал Джулиано — на каком не скажи, поймут. Полиглоты, блин…

— А куда мы едем…

— В одно местечко… — снова подмигнул мне Джулиано — очень хорошее местечко. Там б…и свежие, не то, что в порту — клейма ставить негде. Рядом — лагеря беженцев, вот оттуда и девочки. Наши придурки хватают то, что под руками, им лень подальше от порта съездить — но я не такой, мне самое лучшее подавай! Иногда можно даже девственницу подцепить. Но резинками все равно пользуйся, доверяй — но проверяй…

— Что бы я без тебя делал… — протянул я.

Пришлось ехать через весь город — искомое место находилось на самом краю города, в Назимабаде. В такси чем-то воняло, гремела музыка — не восточная, а говённый "тяжелый металл", выбивающий из головы остатки мозгов. Водитель ехал так — как будто решил покончить жизнь самоубийством, а вместе с этим — угробить и нас. Я только старался отодвинуться подальше от двери, хотя и понимал, что если в нас кто-то врежется — то это поможет несильно…

Бывали когда-нибудь в Африке? Или в Бразилии в фавелах? Видели, как там люди живут, в каких условиях? Страшное зрелище — землянки, жилища из картонных коробок, покрытые полиэтиленом, старый морской контейнер считается за роскошную виллу. Дома из листов железа, стянутых проволокой. Чуть получше обосновались в своих лагерях палестинцы — они живут в лагерях беженцев уже несколько десятков лет и успели обстроиться. Но во всех этих странах есть одна особенность — там почти не бывает зимы. А вот в Пакистане зима — бывает, в горных районах даже со снегом. И как зимовали афганские беженцы — а ведь жили они не лучше, чем в фавелах — было непонятно. И жили они так — два десятка лет…

Ветер гулял по разбитым улицам лагеря афганских беженцев, нес по земле какие-то пакеты, бумагу, всякую рвань. Пыль была везде — она садилась на машину, хрустела на зубах…

— Пошли! — Джулиано бросил несколько купюр на переднее сидение, сказал несколько слов. Водитель закивал…

К моему удивлению, направились мы не в сам лагерь, а в одно из зданий — кирпичное и относительно пристойно выглядевшее. Судя по виду, магазин, причем дешевый, рассчитанный на беженцев. Он стоял на самой границе города, рядом с лагерем беженцев и знаменовал собой границу относительной цивилизации и средневекового варварства…

Джулиано знали и здесь — заслышав жизнерадостного итальянца, в плохо освещенном торговом зале появилась сама хозяйка — приземистая, полноватая, пожилая, одетая в что-то типа хиджаба, о с открытым лицом. Почему, то она была похожа на средневековую монашку, и только ярко накрашенные губы портили образ. Залопотав о чем-то на своем языке, она по свойски обнялась с Джулиано…

— Это мой друг… — представил меня Джулиано — он первый раз в вашей прекрасной стране и очень скучает. И он такой же моряк как и я.

Моряк в порту — одна из лучших рекомендаций для местных. Если моряк — значит, есть деньги…

— И у него такие же вкусы, как и у тебя — хозяйка перешла на английский, на котором разговаривала почти без акцента.

— Точно такие же… — как и я, он любит помоложе и посвежее — заверил ее Джулиано.

— Нет проблем… Подождите пока…

— И виски нам, такое как в прошлый раз. Две бутылки мне, а тебе… — мой друг повернулся ко мне.

— Одной хватит… — сказал я.

— И моему другу одну. Итого — три бутылки виски…

— Поняла, джентльмены…

Блин, тут даже такие слова знают…

Хозяйка вышла, Джулиано повернулся ко мне…

— Я ведь не ошибся, ты не из этих… — он непристойно показал жест, каким итальянцы обозначают педерастов.

— По морде? — нахмурился я.

— Да, брось… Я же просто спросил. Сейчас, десять минут — и пойдем. И виски нам вынесут, тут настоящее, хоть и дорого. У тебя какие деньги?

— Доллары. Местных нет.

— Так здесь в порту это и есть местные… — снова расхохотался итальянец — с тех пор, как через этот порт идут все грузы для военных в Афганистане, тут только доллары, почитай и ходят. Здесь везде их принимают, за милую душу…

Дама появилась через десять минут, прижимая к груди три бутылки с коричневой, отдающей дымком жидкостью — надеюсь, настоящей, а не разлитым в соседнем подвале дерьмом…

— Давай сто пятьдесят долларов… — Джулиано повернулся ко мне — пятьдесят за бутылку и сто за девочку для тебя…

Я отсчитал деньги, протянул их итальянцу, тот передал их хозяйке. Деньги исчезли из поля зрения так быстро, что я даже не заметил, куда они пропали. Профессионализм, однако…

— Пошли… — на итальянце была куртка с большими карманами — туда влезли все три бутылки, и еще место осталось. Джулиано пошел на выход подобно ледоколу — я направился следом за ним…

Девочки уже сидели в машине. На заднем сидении…

— А! Каково! Не то что в порту ты подцепишь б…ь, а от нее — еще что-нибудь! Высший класс!

— Это точно… — пробормотал я — а им вообще шестнадцать то есть? По виду — нет…

— Да какая разница… Самое главное — свежие, чистенькие… Поехали, давай — я одну гостиницу у порта знаю. И меня там знают…

В машине мы устроились с трудом — потому что старый ФИАТ не был рассчитан на то, чтобы возить на заднем сидении четверых, тем более такого бугая как Джулиано. Поэтому, мы забрались на заднее сидение, а девочки забрались к нам на колени. С грехом пополам тронулись — Джулиано парой слов объяснил водителю дорогу и принялся лапать свою нимфу так, как будто не мог дотерпеть до гостиницам. Обеим "ночным бабочкам", которых мы сняли, точно не было шестнадцати лет…

— Тебя как зовут? — спросил я у устроившейся у меня на коленях, сжавшейся в комок девочки. Спросил по-английски, потому что немецкий она никак не могла знать, испанский (который в США знают очень многие на бытовом уровне — в стране полно мексиканцев) тоже, а по-русски и вовсе спрашивать было очень и очень опасно.

— Алиса… — и эта говорила по-английски довольно чисто, хотя и с явным акцентом.

— А на самом деле?

— Айша…

Возня рядом начинала мне надоедать…

— Эй — я пихнул Джулиано локтем в ответ — а нельзя меня не пихать? До отеля подожди…

— Да ладно… — отмахнулся тот, не прекращая своих "развратных действий" — столько времени в море. Соскучился по женской ласке, понимаешь…

— Но меня хоть не толкай…

Дохали мы, опять-таки живыми — к дикому движению на улицах города я уже начал привыкать. Расплатились с водителем, с шумом ввалились в отель. Джулиано знали и здесь. Формальностей здесь никаких не было — просто обменяли денежные знаки на ключи от комнат. Ни паспорта предъявлять не надо, ни постояльцев здесь не записывают. Красота!!!

Ну и что мне делать теперь? Джулиано то понятно, найдет чем заняться — а что делать мне? Я не педофил. А если я эту Алису-Айшу не трахну — тот же Джулиано заподозрит неладное, потому что я буду себя вести не как обычный моряк, а как кто-то другой. Черт…

У русских есть такое понятие — «судьба». Его очень сложно перевести на английский язык и очень сложно объяснить, что это такое западному человеку. В Индии есть понятие «карма» — но «судьба» включает в себя намного больше, чем карма. Если карма — это нечто эфемерное, совершил плохой поступок — и испачкал свою карму, то судьба — это намного большее. Русские фаталисты, они верят в то, что все их поступки уже предопределены кем-то свыше. Вот это и есть судьба — совокупность всего того, что тебе предписано совершить в этой жизни — и плохого и хорошего.

Не знаю, есть ли судьба только у русских, или у всех жителей Земли, даже тех, кто не знает, что это такое? Может есть, может — нет. Но моя судьба сегодня столкнула меня с пятнадцатилетней беженкой из лагеря, по имени Айша — и это стало тем первым шагом, в дороге из многих тысяч шагов, которых мне предстояло пройти по этой сложной, жестокой к чужакам земле. Такое внедрение спланировать было просто нельзя…